Филип Фармер - Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
И снова ответные стрелы миновали Раса. Одна вонзилась в землю так близко, что упруго дрожащий конец щекотнул Расу лодыжку. Вонсу обескураженно завыли; женщины подбадривали их воплями. Биджагу выкрикивал что-то бессвязное при каждом выстреле. Рас поднял над головой стрелу, сберегаемую для него, и, невзирая на боль в охрипшей глотке, объяснил, кому она предназначена и за что.
Внезапно отбросив лук, Рас устремился на Джабабу с одним лишь копьем. Тот в ужасе вылупил глаза на приближающегося юношу. Затем, взяв себя в руки, прицелился. Рас продолжал бежать прямо на него до тех пор, пока стрела не отделилась от тетивы; тогда Рас чуть вильнул в сторону. Стрела Джабабу прошла мимо, зато едва не попали две других — просвистели всего в нескольких дюймах. Рас неумолимо приближался, но у Джабабу вполне хватало времени для еще одной попытки. Его движения, которыми он извлекал из колчана стрелу и накладывал на тетиву, вдруг стали неуверенными, как будто воздух вокруг приобрел неожиданную плотность. Возможно, виной тому была мысль, что мальчик-дух идет по его душу. Возможно, неуязвимость мальчика-духа, казавшегося заговоренным, повергла Джабабу в трепет. Но что бы там ни послужило причиной, стрелу он обронил. И нагнулся за ней, скрывшись на мгновение с глаз. А когда выпрямился, копье Раса уже завершало роковую траекторию.
Джабабу вскрикнул, обронил лук вместе со стрелой внутрь ограды и, вместо того чтобы снова пригнуться и скрыться за краем стены, повернулся с намерением убежать от стремительно надвигающейся смерти. Это была его последняя ошибка. Копье, проткнув ключицу и шею, сбило его со стены.
Рас поднял с земли потерянный Джабабу лук и выпустил единственную стрелу в Тайгалу. Тот быстро присел. Стрела ударилась в острие бревна, за которым скрылся вонсу, и разлетелась на куски. Рас, тяжело дыша и приволакивая натруженные пробежкой ноги, отправился обратно к трону — и к своему возле него арсеналу. Биджагу выстрелил дважды — Рас продолжал идти как ни в чем не бывало. Обе стрелы просвистели очень близко, но Рас уже ощутил странную уверенность, что вонсу не в силах его остановить. Может быть, голод, жажда и усталость, вместе взятые, и одолеют его, но только не вонсу — им Рас не по зубам.
Тайгалу высунулся из-за стены и выпустил пару стрел — они даже близко к Расу не долетели. Похоже, Тайгалу тоже почувствовал, кто здесь победитель. Они остались всего лишь вдвоем с Биджагу против неуязвимого духа, и Тайгалу начал паниковать.
И тут издали донеслось чмоканье, знакомое чмоканье крыльев Птицы Бога. Биджагу, Тайгалу и Рас — все дружно возвели глаза к небу. Рас опомнился первым; взяв стрелу, убившую Мирьям, он натянул тетиву и тщательно прицелился. Но Биджагу, видимо, следил за ним уголком глаз; в самый неподходящий момент такая удобная мишень — фигура вонсу на фоне неба в обрамлении двух стволов — исчезла, Биджагу юркнул в укрытие. Рас разочарованно выдохнул, но лука не опускал, ждал.
Птица приближалась. Она летела над самыми кронами деревьев, чуть ли не задевая макушки своими лапами, летела вдоль реки. Возле самой деревни — теперь уже бывшей — Птица чуть взмыла вверх и зависла. Вонсу в ужасе закричали. Биджагу, выглянув на мгновение, выстрелил в Раса и снова спрятался за частоколом. Пущенная наспех, его стрела прошла высоко над головой.
Странный звук, какое-то незнакомое тарахтенье, вдруг перекрыл шум, издаваемый Птицей. Из бревен, за которыми укрывался Биджагу, брызнули щепки. Птица нырнула к земле, и Рас разглядел одетого в маску ангела, который держался руками за неведомое продолговатое устройство. Другой конец устройства, как сдвоенный факел, изрыгал два столба пламени.
Птица ушла за стену, затем полетела вокруг частокола. Странное тарахтенье не прекращалось, не иссякала и двойная струя пламени.
Но громче звуков, издаваемых Птицей, громче ее грозного рева, громче смертоносного тарахтенья — за стеной звенели безумные вопли женщин-вонсу и детей.
Наконец они затихли. Птица вспорхнула вверх и, тормоша ветром от своих крыльев листву, скрылась за деревьями. Рев и чмоканье становились все глуше, и наконец наступила полная тишина.
Рас не сразу отпер ворота — что-то удерживало его, какая-то робость охватила вдруг. И все же пришлось. Медленно отворив створки, он осторожно выглянул из западных ворот. Сразу за частоколом взгляд наткнулся на трех женщин, на их тела, изуродованные страшными пробоинами. Кровь была повсюду. Голова одной из женщин, разбитая вдребезги, точно гигантским молотом, была совершенно неузнаваема.
Рас прошел мимо тел к реке — утолить жажду. Несколько больших пятен крови неспешно плыли с колыханием вниз по течению своебразными паромами смерти. Когда Рас нагнулся зачерпнуть воды, к нему лицом вниз подплыл мертвый младенец. Жажда сразу отступила куда-то. Рас поднялся и с болью в сердце обошел деревню. Часть вонсу недвижно лежала там, где прятались под кустами и где их и в укрытиях достали извергаемые Птицей невидимые посланцы смерти. Остальные, пытавшиеся скрыться за рекой, отправились теперь в последний путь по течению.
Проходя мимо восточных ворот, Рас заметил вдали, шагах в двухстах, выскочившего из-под кустов уцелевшего вонсу. Это был Биджагу. С ходу спихнув в воду челнок и запрыгнув внутрь, он бешено заработал веслом. Биджагу сгорбился чуть ли не до уровня низких бортов челнока, точно придавленный дыханием смерти за спиной, но быстро уходил по течению.
Рас проводил его взглядом и не стал ничего предпринимать. Ничего, кроме несказанного изумления, Рас в тот миг не испытывал. Биджагу, человек, ответственный за все случившееся, сумел спастись. И после того что Рас повидал вокруг деревни, было очевидно — Биджагу единственный, кто уцелел в этой бойне.
Два ворона, спорхнув с высокой ветки, настороженно заковыляли к трупику ребенка со страшной дырой в боку, почти черной от вездесущих муравьев. Один из любителей мертвечины пристроился выклевать малышу глаз, другому приглянулась свежая кровь на ране. Скоро, очень скоро с небес спустятся целые стаи пернатых пожирателей падали, а по земле, привлеченные смрадом разложения, набегут орды шакалов и гиен. Их ждет грандиозный пир. А потом явятся ночные гости — леопарды. Но даже после них мелким стервятникам останется чем поживиться — мертвечины хватит на всех. Никто из них не уйдет отсюда голодным.
Рас уселся прямо на прибрежный мокрый песок. Ничто более не нарушало тишины, разве что карканье ворон да редкие хлопки крыльев. Рас чувствовал себя опустошенным — под стать тишине, окружавшей его. Никогда более говорливые вонсу не произнесут ни слова, рта не раскроют. А из ртов, что распахнуты сейчас в смертельных гримасах, кроме жужжания мух, не вылетит больше ни звука.